Через шесть недель Иван покинул Новгород, отправив в Москву несметные богатства. По некоторым сведениям, он отвез в Москву триста повозок золота, серебра и драгоценных камней. Новгород опустел. Говорят, что тогда погибло не менее 60 000 жителей.
Через пять месяцев следствия, которое искало тайных единомышленников новгородского архиепископа Пимена, вместе с некоторыми верными слугами царя ко всеобщему удивлению были взяты под стражу любимцы Ивана: Алексей Басманов, сын его Федор, без которого не обходился ни один пир, ни одно убийство, и, наконец, Афанасий Вяземский.
25 июля на торговой площади в Китай-городе было поставлено 18 виселиц, принесли орудия пыток, над высоким костром повесили огромный котел с водой. Перепуганные жители попрятались в своих домах, но опричники силой согнали всех на площадь. На площадь вывели более 300 окровавленных и еле передвигающих ноги осужденных, 180 из них Иван помиловал, как менее виновных. Висковатого повесили вверх ногами, раздели и разрубили на части. Малюта Скуратов первым сошел с коня и отрезал ему ухо. Друга Висковатого, Карцова, обливали кипятком и ледяной водой, и он умер в муках. Кого вешали, кого рубили. За четыре часа казнили всех приговоренных. Осмотрев груды тел, Иван захотел увидеть жен Висковатого и Карцова. Он поехал к ним домой, мучил, требовал сокровищ, отдал пятнадцатилетнюю дочь Карцева своему сыну Ивану, а потом заточил ее вместе с матерью в монастырь, где они умерли.
Очередной этап казней пришелся на время, когда уже не было опричнины. Иван снова находил виновных и снова устраивал казни, без которых, казалось, он не мог обрести душевного покоя. Правда, казней стало меньше и количество жертв тоже уменьшилось. Н. М. Карамзин пишет, что россияне тогда уже ничему не удивлялись, воспринимая казни равнодушно: тиранство притупило чувства россиян.
Пример изощренной казни
Объявив изменниками знатнейших бояр, которых он заподозрил в связи с епископами и другими священнослужителями, посягающими на его власть, Иван вновь приговорил к казням множество невиновных людей, потому что улики, как всегда, были ложные.
Иногда казни царь превращались в развлечение. Как рассказывает англичанин Джером Гарвей, Иван приказал привести больших свирепых и голодных медведей. Такие медведи специально для увеселений и забав держались в темных погребах в клетках. В место, огороженное высокой стеной, вывели семь объявленных виновными чернецов114 с крестом и четками в одной руке и с копьем (милость царя) – в другой. Выпустили медведя, который, приходя в ярость от криков зрителей бросился на одного из чернецов, подмял его, разодрал одежду, и стал жрать его, как свою добычу. Для забавы медведя расстреляли из пушки.
Так одного за другим медведи разорвали и сожрали всех чернецов. Один из чернецов сумел поставить копье на землю, направив острие на медведя, который и напоролся на это копье. Медведь был ранен, но чернец не избежал расправы. Позже этого чернеца причислили к святым монахами Троицкого монастыря за его доблесть.
Эта забава повеселила царя и зрителей, но привела в ужас тех монахов, которых заставили участвовать при этом в качестве зрителей. Мало того, из этих монахов еще семь человек приговорили к сожжению.
Истоки жестокости
Иван был рожден с ранимой душой, редким умом, обладал сильной волей. Н. М. Карамзин считает, что он мог бы иметь все основные качества великого монарха, если бы этому способствовало воспитание. Но Иван был рано лишен родителей, а князя Ивана Бельского, который мог бы стать хорошим наставником и примером для юноши, удалили от Ивана и, стараясь привязать его к себе, потакали всем его желаниям и прихотям. Они забавляли и развлекали его шумными играми и охотой и развивали в нем склонность к удовольствиям и к жестокости, не подозревая, чем это обернется для них самих и для России. Пристрастившись к охоте, он стал убивать не только диких животных, но и мучить домашних, бросая их с высокого крыльца на землю, а бояре при этом говорили: «пусть Державный веселится!» Они смеялись, когда Иван скакал по улицам с толпой молодых людей, давя прохожих. Шуйские хотели, чтобы великий князь помнил, как они угождали ему, но он запомнил только обиды. В конце концов, Андрея Шуйского отдали псарям и затравили собаками. Все Шуйские и их друзья пришли от этого в ужас, но молчали, а народ воспринял все это с удовольствием.
Так юного Ивана приучили к пренебрежению правосудием, к жестокости и тирании. Вельможи, окружавшие великого князя, заботились только о том, чтобы утвердить собственную власть и не думали о будущем благополучии России, но подобно Шуйским сами себе готовили гибель.
Убийство сына
Своего старшего сына, тоже Ивана, царь готовил на царство после себя. Он занимался с ним важными государственными делами, вместе с ним развратничал и казнил людей, может быть для того, чтобы показать всем, что наследник будет вторым Иваном Грозным. Юный Иван был уже в третий раз женат на Елене из рода Шереметевых. Первые две жены были пострижены в монахини. Меняя жен, наследник, подражая отцу, менял и наложниц. Но при всей своей необузданности и безнравственном поведении он видел недовольство бояр и слышал их ропот, и во время переговоров о мире со Стефаном Баторием115 после разорительной трехлетней войны с Ливонией в благородном порыве пришел к отцу с требованием послать его с войском изгнать неприятеля и восстановить честь России. Иван в гневе стал кричать, что тот мятежник и хочет вместе с боярами свергнуть его с престола. Борис Годунов, присутствовавший при этой сцене, хотел удержать поднятую руку царя с жезлом, но был ранен, а Иван с силой ударил этим жезлом сына в голову. Царевич упал, обливаясь кровью. Ярость Ивана тут же исчезла, он побледнел, в ужасе закричал и бросился к сыну. Зажав рану, из которой текла кровь, он рыдал, звал лекарей, молил сына о прощении. Царевич целовал руки отца и говорил, что умирает верным и преданным сыном. Через четыре дня царевич скончался в Александровской Слободе. Несколько дней Иван сидел в оцепенении возле трупа сына. Похоронили царевича в церкви Св. Михаила Архангела. Народ, оплакивая наследника, а вместе с ним и самого Ивана, с тайной радостью видя, как грозный царь без символов царской власти, в траурной ризе, как простой грешник, бился о гроб и пронзительно выл.
Существует еще одна версия смерти сына Ивана Грозного. Наследник стал жертвой в драке с отцом, после того как тот избил его беременную жену. На эту версию указывает папский посол Поссевин. Иван встретил свою невестку во внутренних покоях дворца в сорочке без пояса, что противоречило обычаям того времени и считалось бесстыдством. Оскорбленный царь ударил ее так сильно, что ночью она преждевременно разродилась. Царевич пришел с упреками к отцу. Тот вспылил и нанес сыну удар посохом в висок.
Монастырь во дворце
Иван считал не безопасным для себя жить в новом дворце, не смотря на то, что он был больше похож на неприступную крепость, и больше жил в Александровской Слободе, где большую часть времени проводил в молитвах о спасении своей души. Царский дворец превратился в монастырь, а приближенные царя – в иноков. Иван отобрал 300 самых преданных опричников и назвал их братией, себя выбрал игуменом, дал приближенным тафьи116 и черные рясы, под которыми они носили, однако, расшитые золотом богатые кафтаны с опушкой из соболя. Иван сочинил для них монашеский устав, и сам первый следовал этому уставу.
Летопись так описывает монастырскую жизнь Ивана. В четвертом часу утра он шел на колокольню с царевичами и с Малютой Скуратовым, и они звоном колоколов звали к Заутрене. Все спешили шли в церковь: кто не являлся, того наказывали восьмидневным заключением. Служба шла до шести или семи часов. Царь читал молитвы, пел, усердно молился так, что на лбу оставались следы от земных поклонов. После Обедни в десять часов все, кроме Ивана садились за братскую трапезу; Иван же стоя наставлял свою «братию», в то время как она пила и ела.
Каждый день походил на праздник, на котором в изобилии употреблялось вино и мед. На трапезы допускались и женщины. Остатки еды выносили из дворца на площадь для бедных. Царь обедал после всех, вел беседы о законе, дремал, а потом ехал в темницу кого-нибудь пытать. Возвращался довольный, и видно было, что пытки его забавляли: он шутил и был веселее обычного. В восемь часов шли к вечерне, а в десятом часу Иван уходил в спальню, где трое слепых по очереди рассказывали ему сказки. Царь ненадолго засыпал, в полночь вставал и начинал день молитвой. Во время Заутрени или Обедни Иван отдавал самые жестокие приказания.
